Большинство современных критиков пишет о его литературном творчестве как о весьма характерном явлении для либеральных кругов 60-х годов XIX столетия. Многие при этом отмечают, что этот писатель был одним из «первопроходцев» русского либерального движения. Хотя он и уступает в известности таким блестящим представителям его эпохи, как Д.И. Писарев, Н.Г. Чернышевский, Н.А. Добролюбов, В.Г. Белинский, но в то же время этот публицист писал статьи по самым разнообразным вопросам. В собрании его сочинений есть публикации по историческим, общественно-педагогическим, социально-экономическим, и литературно-критическим вопросам, причём перечисленные рубрики вовсе не отражают всего разнообразия затронутых им проблем своего времени. При этом заметную часть своего литературного творчества Николай Васильевич Шелгунов посвятил Самаре и Самарской губернии (рис. 1).

Лесной офицер

Он родился 22 ноября (по новому стилю 4 декабря) 1824 года в Санкт-Петербурге. Прадед и дед Николая Шелгунова были моряками, отец Василий Иванович Шелгунов служил по гражданскому ведомству и умер внезапно, на охоте, когда Николаю было 3 года. Мальчика отдали в Александровский кадетский корпус для офицерских детей, где он пробыл до десятилетнего возраста. В 1833 году он поступил в Лесной институт, который в 1837 году был преобразован из учебного заведения в военно-учебное. В результате порядки здесь стали жесткими и суровыми.

Николай Шелгунов окончил институт в 1840 году по первому разряду с чином подпоручика и званием лесного таксатора, и поначалу был привлечён к работам на Лосиноостровской лесной даче, но затем его перевели в Лесной департамент. Летом он совершал разъезды по провинциям для лесоустройства, зимой возвращался в Санкт-Петербург и работал над теоретическим изучением своего дела. Именно вопросам лесоводства были посвящены первые литературные труды Шелгунова. Первая его статья появилась в «Сыне Отечества». Специальные статьи он помещал и в «Библиотеке для Чтения».

В течение 1848-1849 годов он вел дневник. Последний носил глубоко интимный характер и интересен взглядами Шелгунова на женщину, брак, семью, на взаимоотношения супругов. Критики отмечают, что изложенные Шелгуновым взгляды были очень характерными для передовых людей того времени.

В 1848 году Шелгунова направили в Симбирскую губернию для устройства Мелекесской лесной дачи, но затем он был оставлен при губернском управлении казенными землями, находившемся в Самаре. О приезде в наш город он в своём дневнике оставил такую запись: «12 мая 1848 года в 5 часов вечера я увидел, наконец, цель своей поездки - Самару».

Волжское захолустье

Город встретил его неприветливо. На ночь Шелгунов приютился в одной из самарских гостиниц. «Но что это за гостиница? - отметил он в дневнике. - Здесь сыро и холодно, как в колодце - стены покрыты плесенью, от окон дует, как из уст Борея, а ноги мои холодны как лед…» В комнате «пять окон и три стула, каждый своего характера, кроме, разумеется, того, который следует иметь стулу, две дощатые кровати без постели, потому что хозяин гостиницы не завел ее…»

Первое время в Самаре Шелгунов жил очень замкнуто, прослыв мечтателем, общаясь лишь с немногими знакомыми. Много времени у него поглощала служба, в которую входили длительные командировки, а также работа над статьями и книгами по лесному делу.

Но через некоторое время в нём проявились творческие таланты. Шелгунов стал свой досуг отдавать музыке, и современники отмечали, что Шелгунов теперь бывал на вечерах, играл в любительских концертах на скрипке и кларнете, даже дирижировал любительским оркестром, и ещё писал легкие музыкальные пьесы (страсть к музыке унаследовал от отца). В это же время он работал над своим большим трудом по истории русского лесного законодательства. За эту работу лесовод впоследствии получил награду - бриллиантовый перстень и премию от Министерства Государственных Имуществ.

Весной 1850 года Н.В. Шелгунов на некоторое время уехал из Самары в Санкт-Петербург, где женился на своей двоюродной племяннице Людмиле Петровне Михаэлис (рис. 2). Она была довольно известна в литературных кругах 60-х годов, и при этом снимала комнату у издателя журнала «Сын Отечества» К.П. Масальского. Обратно молодые супруги ехали на тарантасе до Нижнего Новгорода, а оттуда на большой некрытой лодке до Самары. При этом, прибыв в Симбирск, Шелгуновы услышали, что в Самаре произошел страшный пожар. «От Симбирска до Самары, - вспоминала затем Л.П. Шелгунова, мы ехали с тревожным чувством, и перед Самарой уже знали, что тот квартал, в котором была квартира Н.В., сгорел» 1 .

Для тогдашней скученной, деревянной и безводной (при двух реках!) Самары пожары были обычным явлением. При жалких средствах тушения и неорганизованности противопожарного дела пожары обыкновенно превращались в страшное бедствие. Таким был и пожар летом 1850 года, описание которого мы находим у Шелгуновой.

«Наконец, судно наше причалило к городу, еще местами дымившемуся. Эта была громадная черная площадь с торчавшими кое-где изразцовыми печами. Пожар этот был чем-то ужасным. Поднявшийся страшный ветер разносил горящие головни на далекие расстояния, и дома мгновенно вспыхивали. В одной улице не успели спастись даже пожарные, и все они погибли в пламени вместе со своей трубой. Жители целыми толпами бежали к реке Самаре и стремительно погружались в нее, спасаясь от огня. Несчастным и там не всегда приходилось укрыться. Вдоль берега реки тянулись настроенные хлебные амбары, которые не замедлили загореться, и пламя быстро перешло на суда, не успевшие заблаговременно выбраться на Волгу; к несчастью, все почти суда были нагружены смолой, которая ярко горела и превратила реку в настоящий ад. Пожар пощадил только часть города; расположенный на его пути сад поставил ему непреодолимую преграду и защитил собою постройки» 2 .

Все имущество Н.В. Шелгунова, кроме случайно спасенного рояля, сгорело. Положение осложнилось еще болезнью Николая Васильевича.

Губернская Самара

С 1851 года Самара стала губернским городом. Сюда приехало много новых чиновников, и круг знакомых Шелгуновых значительно расширился. Маленькая квартира лесного ревизора стала ежедневным местом сбора передовой молодежи, о чем он писал: «Молодежь собиралась, рассуждала, спорила, кричала, горячилась, и, закусив самым скромным куском, расходилась».

Как и прежде, Н.В. Шелгунову по роду своей службы приходилось много (особенно летом) странствовать по губернии. В общей сложности в Самаре он прожил пять лет. На его глазах уездный захолустный городок быстро превратился в губернскую столицу. За это время Шелгунов успел хорошо изучить не только Самару, но и все Среднее Поволжье. В его замечательных воспоминаниях, являющихся ярким автобиографическим и литературным документом и ценнейшим источником для познания идейной жизни и психологии революционного поколения 60-х годов, имеется много интересных заметок о быте и жизни дореформенных Самары и Заволжья (рис. 3-7).

Н.В. Шелгунов обстоятельно характеризовал местное начальство и дворянство, отмечая их аристократизм и дутое «вельможество», выросшее на почве крепостного права. «Мне раз случилось ехать с управляющим самарской удельной конторой из села Майны в Самару (верст 140). Мы ехали в нескольких экипажах, и это была не езда, а торжественный поезд, напоминавший времена Потемкина. На каждой станции нас ждала толпа народа, без шапок; впереди толпы стояли деревенские власти, - все это низко кланялось, а управляющий с милостивой улыбкой кивал направо и налево головой. На станциях нас ждали подставные лошади, а когда смерклось, впереди и по бокам скакали вершники с фонарями» 3 . «Каждый чувствовал свое достоинство только в первенстве, - отмечал Шелгунов.- Крупные чиновники, например, не удовлетворялись своим обычным положением, а старались придумать для себя специальные отличия. Так, управляющий самарской палатой Калакуцкий заседал в кресле и «чувствовал себя помещиком своих подчиненных, а советников и асессора считал своими старостами и бурмистрами». В передней палате он повесил ямской колокольчик, в который громко звонил сторож при входе туда Калакуцкого. И начиналось «священнодействие»: палата замирала, чиновники с испуганными лицами вытягивались в струнку и отвешивали низкие поклоны его превосходительству. Калакуцкий скрывался в кабинете, у дверей грозной фигурой вырастал сторож, а «вся палата проникалась ощущением невидимо осеняющей ее высшей силы» 4 .

Колоритно нарисована Шелгуновым фигура богатейшего самарского помещика Путилова, «слона» всей губернии, типичного крепостника-бездельника, избалованного раболепством окружающих. Поссорившись с живущим напротив соседом, из дома которого была видна Волга, Путилов, чтобы отомстить ему, велел па споем доме поставить три высоких щита, разрисовав их под мезонин: любоваться Волгой соседу было нельзя.

Одним из любимых занятий Путилова была облава на бочки. Сядет с утра с трубкой у окна и смотрит на улицу. Вот везут мимо его дома бочку с водой, колеса скрипят. Путилов оборачивается и кричит в открытую дверь: «Смазать!» 5 .

Словно банда выбегает намуштрованная дворня, останавливает и выпрягает лошадь, возницу берет в «полон» и смазывает колеса. Путилов доволен, смеется.

Заканчивая характеристику крепостной жизни Самары, Шелгунов писал: «Общество тупело и дичало, и не могло найти никакого выхода из своей общественной бессознательности. И в то же время оно скучало, оно было нравственно неудовлетворено, куда-то рвалось, хотело чего-то другого и не находило в своей жизни никакого разумного удовлетворения» 6 .

Но в 50-е годы появились в Самаре и «новые люди», принесшие с собой «новое общественное чувство», первое выражение тех стремлений, которые в 60-х годах превратились в общественный энтузиазм» 7 . То была молодежь, пришедшая из Московского, Харьковского и особенно из Казанского университетов. Немногочисленны были ее ряды, душно и тяжело ей приходилось в провинции. Молодежь эта тяготела к Петербургу, «чтобы удовлетворить смутному стремлению к чему-то, чего она не находила в родной глуши» 8 . К числу таких «новых людей» принадлежал и сам Шелгунов.

Шелгунова тоже тянуло из Самары в Петербург. «Припоминая это время, я не могу отдать себе отчета, что тянуло нас в Петербург, но что-то тянуло и ужасно тянуло: он казался нам единственно светлой точкой России, где можно жить» 9 .

Летом 1853 года Шелгунов вместе с женой уехал из Самары в Санкт-Петербург. Здесь он снова поступил на службу в Лесном департаменте, где он прослужил до своего выхода в отставку. При этом он некоторое время вёл преподавательскую работу в Лесном институте (рис. 8). Но одновременно в столице у Шелгунова завязались прочные отношения с литературными кругами, он познакомился с Н.Г. Чернышевским и М.Л. Михайловым.

«Купеческая цивилизация»

Первый самарский период имел весьма прогрессивное значение в жизни Шелгунова. За это время он хорошо познакомился с жизнью народа, с провинцией, что во многом помогло ему оформить свои критические взгляды на государственный строй, взаимоотношение сословий и на положение крестьян. В Самаре Шелгунов почерпнул много материала, который в 80-х годах он частично использовал в «Очерках русской жизни», завоевавших большую популярность и представляющих собой замечательное произведение русской публицистической литературы.

На основе самарских фактов Шелгунов беспощадно разоблачал «купеческую цивилизацию», хозяйничанье царских чиновников, на примере «земледельческих фабрик» самарских земледельцев и других фактов констатировал, что былая крепостная Россия становится «капиталистически-буржуазной».

С именем Шелгунова связано появление первых прокламаций в России. В прокламации «К молодому поколению», написанной совместно с поэтом М.Л. Михайловым, он призывал к борьбе с крепостным правом и самодержавием, не останавливаясь ни перед какими средствами. «Если для осуществления наших стремлений, - говорилось в прокламации, - для раздела земли между народом пришлось бы вырезать сто тысяч помещиков, мы не испугались бы и этого. И это вовсе не так ужасно, ибо дворянская партия - враг народа, а жалеть врага нечего, как не жалеют вредные растения при расчистке огорода». А в прокламации «К солдатам», отпечатанной вручную самим Шелгуновым, он призывал солдат помочь народу свергнуть ненавистное иго царизма.

В 1861 году Шелгунов один из первых поставил вопрос о рабочем классе в России, напечатав изложение книги Ф. Энгельса «Положение рабочего класса в Англии».

Прекрасный популяризатор, Н.В. Шелгунов в ряде статей пропагандировал революционно-демократические идеи Н.Г. Чернышевского и Н.А. Добролюбова, продолжая их дело. Как революционный просветитель, он стремился разъяснить русскому читателю историческую роль народа. В отличие от народников Шелгунов видел прогрессивную сторону капиталистического развития. В 80-е годы он решительно выступил против пресловутой теории «малых дел», учения Л.Н. Толстого о непротивлении злу насилием.

Сознавая значение рабочего класса, выдвинув эту тему на обсуждение русской журналистики, Шелгунов в то же время в силу своей социальной ограниченности не понимал исторической роли русского пролетариата и напряженно искал ту силу, которая была бы способна осуществить революционную перестройку жизни. Марксизм, в то время уже набиравший силу в России, оказался им непонятым.

По сей день заслуживают внимания литературно-критические статьи Н.В. Шелгунова о И.В. Гончарове, Л.Н. Толстом, А.Ф. Писемском, Ф.М. Решетникове, А.И. Герцене и других. В этих статьях, написанных остроумно и местами блестяще, Шелгунов требует от писателя правдивости, основательного знакомства с жизнью, глубокой искренности.

Публицист-народник

С 1859 года Шелгунов стал сотрудничать в журнале «Русское Слово». В это время в российском обществе на первое место вышла идея освобождения крестьян от крепостной зависимости. По этому поводу Шелгунов писал: «Мы просто стремились к простору, и каждый освобождался, где и как он мог». Это была реакция прогрессивной части общества против государственного, общественного и семейного насилия. Идеалы будущего носили характер не только чисто политический, но и социально-экономический. Печать была в это время силой, и прогрессивная литература проводила в сознание общества идеалы будущего.

В том же году началась публицистическая деятельность Шелгунова в журнале «Современник», во главе которого в это время стояли Н.А. Добролюбов и Н.Г. Чернышевский. Вскоре в журнале появились статьи Шелгунова о положении пролетариата в Англии и Франции. Эту публикация Шелгунова считается первой в России, в которой говорилось о рабочем классе и о его роли в развитии общества.

После того, как либеральный журнал «Русское Слово» возглавил редактор Г.Е. Благосветлов, Шелгунов стал ближайшим сотрудником также и этого журнала. Кроме многочисленных и разнообразных статей, он в каждый выпуск журнала добавлял внутреннее обозрение, под названием «Домашняя летопись». А в 1861 году Шелгунов стал также и совладельцем газеты «Век», в котором затем вышли его многие публицистические статьи.

А весной 1862 года в Санкт-Петербурге появились уже упомянутые выше прокламации, обращенные к народу и к солдатам. За первую из них пришлось отвечать Чернышевскому, за вторую - Шелгунову. Сохранилось свидетельство, что именно Шелгунов распространял эти прокламации весной 1862 года. Почти одновременно вышла в свет его статья «Сибирь по большой дороге», за которую Шелгунов был арестован за связь с государственным преступником, автором противоправительственных стихов поэтом М.Л. Михайловым, и в ведении переписки с В.К. Костомаровым, отставным уланским корнетом, разжалованным в рядовые «за печатание возмутительных изданий».

Шелгунов был препровожден в Санкт-Петербург, в Петропавловскую крепость, где он находился в заключении до ноября 1864 года. После освобождения из крепости Шелгунова административно выслали в Вологодскую губернию. Здесь в ссылке на поселении он провёл пять лет, и только в 1869 году был помилован по указу взошедшего на трон императора Александра II. Однако въезд в Петербург Шелгунову был по-прежнему запрещен, и поэтому он отправился в Калугу, затем переехал в Новгород и далее в Выборг, и только в конце 70-х годов смог снова вернуться в Санкт-Петербург.

Снова в Самаре

Еще в ссылке в Вологодской губернии Шелгунов хлопотал о своём переводе в Самару, но ему в этом было отказано. И всё же в Самару он через много лет смог попасть вновь, на закате своих дней, с целью подлечиться кумысом от полученного в северных краях туберкулёза. Было это в середине лета 1887 года.

Второе пребывание в Самаре, хотя по времени и было недолгим, тем не менее дало писателю много интересного материала, которым он не замедлил воспользоваться. В «Очерках русской жизни» Самаре и Самарскому краю отведена целая глава. В ней, как и в ряде других мест книги, Шелгунов высказал много верных мыслей, привел типичные факты тогдашней действительности, ярко нарисовал картины жизни Самары и степного Заволжья.

С сердечной болью писал Шелгунов о том, что «на широкой Волге, где так много простора и русского раздолья», в самарских степях, неоглядно раскинувшихся от Волги до Урала, трудовой человек не хозяин, а предмет жестокой эксплуатации. «Самару и богатый, широкий край забрал в свои руки пионер-хищник и приспособил для захвата и все порядки… 10 Захватил все свободные степи, на которых может расти пшеница. А пшеница здесь, - восторженно отмечал Шелгунов, - во всем мире нет и не может быть ничего подобного самарской пшенице. Это не пшеница, а янтарь» 11 .

По-некрасовски верно и красочно вылеплен писателем портрет самарского хищника-пионера. «Вот едет этот десятипудовый человек, в плетушке, в свою степь, и плетушка гнется под его тяжестью. Посмотрите на этот первобытный организм, как он скроен и сшит, как все в нем приспособлено для утробы и поглощения. Спина круглая, мощная, выпуклая, мясистая (он сидит, опустившись и немного сгорбившись от собственной тяжести), точно у гориллы, в плечах косая сажень, и на этом громадном туловище, на загорелой, красно-коричневой заплывшей, толстой мясистой шее сидит сравнительно маленькая голова с заплывшим, лоснящимся лицом. Какие же другие мысли, кроме мыслей о захвате, могли явиться в этой голове, и может ли вырваться из этих мощных объятий, что хоть раз в них попадет?» 12

Говоря о засилье иностранного капитала на берегах Волги, Шелгунов саркастически метко отмечал: «Немец и англичанин тоже умеют есть: в Америке европейский пионер съел всю краснокожую породу, и теперь он поселился в Африке, в Азии и в других местах с тем, чтобы съесть туземца» 13 .

Беспощадный приговор вынес Шелгунов хозяйничанью бездарных царских чиновников, которые вместе с европейским и местным «хищником-пионером» сосали «самарского тощего костлявого мужика».

По писателя не оставляла надежда, что этой «повседневно хищнической системе» придет конец. «Уж больно простор велик, - иносказательно писал Шелгунов, - и возбуждает он чувство надежды» 14 .

Проникновенно говорил Шелгунов о своей любимой Волге.

«Волга недаром считается лучшей рекой в Европе, но изумительна она не своими видами и многоводьем, а ободряющею и живительною ширью и светлою, просторною далью… На Волге вы не почувствуете себя царем природы; но Волга охватит вас яркою далью, веселым цветом своих берегов… И у вас становится легко и светло на сердце… На Волге не отделяешься от земли, ни в какой небесный эфир не уходишь, и от людей не бежишь, - люди тут, подле вас» 15 .

Судьба великой реки, в частности, Жигулей, глубоко волновала Шелгунова, позволяла ему делать далеко идущие предвидения. «В Жигулях открыты богатые залежи серы и установлено нахождение нефти, так что, может быть, и не без основания Жигули мечтают о соперничестве с Баку и о возможности занять на мировом нефтяном рынке первое место… Жигули заключают в своих недрах громадные нетронутые естественные богатства и только ждут приложения к ним деятельных сил» 16 . А 26 июля 1887 года Н.В. Шелгунов навсегда оставил Самару.

Николай Васильевич Шелгунов скончался от туберкулёза в Санкт-Петербурге 12 (по новому стилю 24) апреля 1891 года. Незадолго до смерти петербургские рабочие преподнесли ему адрес, где писали: «Вы выполнили вашу задачу - вы показали нам, как вести борьбу». В день похорон Шелгунова они приняли участие в противоправительственной демонстрации, что отметил в своей статье «Первые уроки» В.И. Ленин, характеризуя историю нашего рабочего движения. «1891-ый год - участие петербургских рабочих в демонстрации на похоронах Шелгунова, политические речи на петербургской маевке. Перед нами социал-демократическая демонстрация передовиков-рабочих при отсутствии массового движения» 17 .

Ещё при его жизни, в 1872 году, вышли в свет три тома «Сочинений Шелгунова». Затем книгоиздатель Ф.Ф. Павленков выпустил «Сочинения Шелгунова» в двух томах. Уже после смерти писателя-публициста, в 1895 году, издательница О.Н. Попова заново напечатала его «Сочинения», также вышедшие в двух томах, но уже с иным распределением материала. В добавление к ним отдельным томом были изданы «Очерки русской жизни» (СПб., 1895). Впрочем, в этих книгах удалось собрать далеко не все, что было написано Н.В. Шелгуновым в течение продолжительной его деятельности в «Русском Слове», «Современнике», «Деле» и других изданиях (рис. 9, 10).

Валерий ЕРОФЕЕВ.

1 Л.П. Шелгунова. Из далекого прошлого. СПб., 1901, стр. 45.

3 Н.В. Шелгунов. Воспоминания. ГИЗ, 1923, стр. 61-62.

4 Там же, стр. 254.

5 Там же, стр. 256.

6 Там же, стр. 261.

7 Там же, стр. 62.

8 Там же, стр. 62-63.

9 Там же, стр. 63.

10 Н.В. Шелгунов. Очерки русской жизни. СПб., 1896, стр. 396.

11 Там же, стр. 374.

12 Там же, стр. 376.

13 Там же, стр. 373.

14 Там же, стр. 377.

15 Там же, стр. 381.

16 Там же, стр. 809.

17 В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 8, стр. 118.

Список литературы

В-н А. [Пыпин А. Н.] Писатель 60-х годов («Вестник Европы», 1891, № 5).

Михайловский Н.К. Статьи, приложенные к собранию сочинений Шелгунова.

Протопопов M. Н.В. Шелгунов («Русская мысль», 1891, № 7).

Селиванов К.А. Русские писатели в Самаре и Самарской губернии. Куйбышевское книжное издательство, 1953 год.

Струве П. Б. На разные темы. СПб., 1902.

Шулятиков В. М. Памяти Н. В. Шелгунова // Курьер. - 1901. - № 100.

Яковенко В. Публицист трех десятилетий («Книжки Недели», 1891, № 3)

Шелгунова Л.В. Из далекого прошлого. Переписка Н. В. Шелгунова с женой. СПб., 1901.

Основные труды Н.В. Шелгунова (по данным Википедии)

Воспоминания Шелгунова. Литературные воспоминания Михайловского. Т. I. СПб., 1900.

Из дневника Шелгунова // Мир Божий, 1898, кн. II, № 12.

Из записок Шелгунова // Новое Слово, 1895-96, № 1.

История русского лесного законодательства. СПб., 1857.

Лесоводство. Руководство для лесовладельцев. СПб., 1856.

Очерки русской жизни. СПб., 1895.

Податный вопрос. СПб., 1872.

Сочинения Н.В. Шелгунова. В 3-х тт., СПб., 1871-1872.

Сочинения Н.В. Шелгунова. В 2-х тт., СПб.: изд. Ф. Павленкова, 1891, (переиздано в 1895 и в 3-х тт. в 1904).

Съемка и нивелировка для лесоводов и сельских хозяев. СПб., 1857.

Шелгунов (Николай Васильевич, 1824-1891) - известный писатель. Прадед и дед его были моряками, отец служил по гражданскому ведомству. Ш. вырос в «Николаевскую» эпоху и лично ознакомился со всеми особенностями ее режима. Отец Ш. умер, когда ему было 3 года, и оставил семью без всяких средств. Мальчика отдали в Александровский кадетский корпус для малолетних; здесь он пробыл до девятилетнего возраста. От этой школы у Ш. остались воспоминания только о телесных наказаниях. В 1833 г. Ш. отдали в Лесной институт. Первый период пребывания Ш. в институте, когда он находился под управлением министра финансов Канкрина и не имел еще военной организации, оставил по себе хорошую память. Жить было легко и свободно; учились охотно. Преподаватели русской словесности, Комаров (друг Белинского) и Сорокин, знакомили учеников с произведениями современной литературы и способствовали развитию любви к литературе. С введением военной организации порядки изменились, стали жесткими и суровыми: поведение и фронт заняли внимание и преподавателей, и учеников. Впрочем, по отзыву Ш. эта «военная цивилизация» имела свои хорошие стороны: развивалось чувство рыцарства и товарищества. Ш. окончил курс по первому разряду с чином подпоручика и званием лесного таксатора, и поступил на службу в лесной департамент. Летом он совершал разъезды по провинциям для лесоустройства, жил в деревнях и знакомился с жизнью народа; на зиму возвращался в СПб. и работал над теоретическим изучением своего дела. Вопросам лесоводства посвящены первые литературные труды Ш. Первая его статья появилась в «Сыне Отечества». Специальные статьи он помещал и в «Библиотеке для Чтения». Уже в первые годы по окончании курса Ш. нашел себе невесту в своей двоюродной племяннице Л. П. Михаэлис; он рекомендовал ей книги и писал ей письма, замечательные совестливым и в то же время настойчивым желанием уяснить себе отношения мужчины к женщине. В 1850 г. Ш. женился. В 1849 г. он был послан в Симбирскую губернию для устройства лесной дачи и зимой был оставлен при тамошнем управлении казенными землями, находившемся в Самаре. Самара в это время, по выражению Ш., переживала медовый месяц своей гражданственности. На службе находились честные люди, приносившие в провинцию заветы своих учителей Грановского и Мейера. Ш. сошелся здесь с П. П. Пекарским (см.) . В Самаре Ш. бывал на вечерах, играл в любительских концертах на скрипке и корнете и в то же время работал над своим большим трудом по истории русского лесного законодательства. В 1851 г. Ш. возвратился в Петербург и снова стал служить в лесном департаменте. В это время у него завязались прочные отношения с литературными кругами; знакомство с Н. Г. Чернышевским и М. Л. Михайловым скоро превратилось в тесную дружбу. В 1856 г. Ш. предложили место в Лисинском учебном лесничестве, которое было практическим классом для офицерского класса корпуса лесничих. Ученый лесничий должен был летом руководить практическими работами, а зимой читать лекции. Ш. не считал себя достаточно подготовленным к этим обязанностям и настоял на том, чтобы ему была дана заграничная командировка. Эта поездка завершила выработку миросозерцания Ш. С восторгом, уже будучи стариком, Ш. вспоминал это время: «И какое это было восторгающее и ошеломляющее время! Я буквально ходил как в чаду, спешил, рвался куда-то вперед, к чему-то другому, и это другое точно лежало сейчас же за шлагбаумом, отделяющим Россию от Европы». В жизни Ш. заграничная поездка была тем моментом, когда «одно новое слово, одно новое понятие производят крутой перелом и все старое выкидывается за борт». Он изучал за границей Россию по печатным книгам, так как до сих пор не знал ни ее географии, ни истории. В Эмсе Ш. познакомился с доктором Ловцовым, который привлек его внимание к сочинениям Герцена. В Париже он попал в кружок, в котором принимала участие Женни д’Эпикур, известная пропагандистка идеи женской эмансипации. Пребывание в Париже преобразило Ш. и его жену; характерна фраза одной русской дамы после непродолжительного разговора с женой Ш.: «от вас каторгой пахнет». По возвращении из-за границы Ш. продолжал службу по лесному ведомству. Любопытный эпизод этой службы - отношения его к М. Н. Муравьеву, назначенному в 1857 г. министром государственных имуществ. Ш. находился при нем во время ревизионного путешествия по России, которое скорее походило на нашествие. Ш. приходилось очень много работать: даже во время дороги он должен был представлять свои доклады на другой день, а за промедление Муравьев наказывал Ш. тем, что приказывал везти его не в своей свите, а отдельно. По приезде в СПб., осенью 1857 г., Муравьев назначил Ш. начальником отделения лесного департамента. По службе Ш. имел очень много дела, да кроме того еще редактировал газету «Лесоводство и Охота». Муравьев ценил своего подчиненного и требовал его к себе даже по ночам для разъяснения какого-нибудь вопроса; но с Муравьевым очень тяжело было служить. Когда директором департамента был назначен племянник Муравьева и в департаменте «пошла ужасная кутерьма», Ш. решил оставить департамент. Вместо отставки ему дали заграничный отпуск (в мае 1858 г.). На этот раз Ш. пробыл за границей около полутора лет; некоторое время он ездил вместе со своим другом Михайловым. По-прежнему Ш. много работал по лесоводству, изучая практически положение лесного хозяйства в западноевропейских государствах (он был с этой целью и в Швеции). Вместе с Михайловым Ш. побывал у Герцена в Лондоне; несколько позже он встречался с ним в Париже. По возвращении из-за границы Ш. составил проект преобразования лесного корпуса в высшее учебное заведение; некоторое время он состоял профессором института и читал историю лесного законодательства, но в это время лесная служба уже потеряла для Ш. всякий интерес. Неприятное положение Ш. в лесном ведомстве усугублялось интригами сослуживцев. Статьи «Материалы для лесного устава» и «Законы о лесах в Западной Европе», напечатанные в «Юридическом Вестнике» Калачова в 1861 г., были последними трудами Ш. по лесоводству. В марте 1862 г. он вышел в отставку с чином полковника корпуса лесничих. Еще до выхода в отставку, в 1859 г., он стал сотрудничать в «Русском Слове». В это время на первом месте стояла идея «освобождения»: за «освобождением» крестьян виднелось освобождение от старых московских понятий. «Мы, - пишет Ш., - просто стремились к простору, и каждый освобождался, где и как он мог. Эта реакция против государственного, общественного и семейного насилия, это «отрицание основ» совершалось во имя определенных положительных идеалов. Идеалы будущего носили характер не только чисто политический, но и социально-экономический. Печать была в это время силой, и прогрессивная литература проводила в сознание общества идеалы будущего». Публицистическая деятельность Ш. началась в «Современнике» в то время, когда во главе журнала стояли Добролюбов и Чернышевский. В этом журнале появились статьи Ш.: «Рабочий пролетариат в Англии и Франции», замечательные не оригинальностью содержания (в основу их положена известная книга Энгельса о положении рабочего класса в Англии), а постановкой самой темы. До Ш. о рабочем классе писал лишь В. А. Милютин, но в его время этот вопрос имел лишь отвлеченное значение. Статья Ш. справедливо считается первой по времени в своем роде. После перехода «Русского Слова» к Благосветлову, Ш. становится ближайшим сотрудником этого журнала: кроме многочисленных и разнообразных статей, он дает еще в каждую книжку журнала внутреннее обозрение, под названием «Домашней летописи». Весной 1862 г. появились прокламации, обращенные к народу и к солдатам. За первую пришлось отвечать Чернышевскому, за вторую - Ш. Сохранилось свидетельство, что Ш. распространял прокламации к народу весной 1862 г. (Л. Ф. Пантелеев, в «Русских Ведомостях», 1903, № 143). Этой же весной Ш., вместе с женой, выехал в Нерчинск, чтобы повидаться с сосланным туда Михайловыми (результатом этой поездки были статьи: «Сибирь по большой дороге»). Здесь Ш. был арестован и препровожден в С.-Петербург, в крепость, в которой пробыл до ноября 1864 г. Он обвинялся в сношениях с государственным преступником М. Михайловым, в том, что «вел переписку с разжалованным рядовым В. Костомаровым», и в том, что «имеет вредный образ мыслей, доказывающийся не пропущенной цензурой статьей» (Л. П. Шелгунова, «Из недалекого прошлого», стр. 196). В ноябре 1864 г. Ш. был выслан административно в Вологодскую губернию. Здесь Ш. переходил из города в город - из Тотьмы, где он был первое время, в Устюг, Никольск, Кадников и Вологду. Условия жизни в этих городах тяжело отзывались и на настроении, и на здоровье Ш. Писал Ш. для «Русского Слова» и в это время очень много, но значительная доля присылаемого пропадала, не пропущенная цензурой. 8 января 1866 г. «Русскому Слову» дано было предостережение, между прочим, за статью Ш., в которой «предлагается оправдание и даже дальнейшее развитие коммунистических идей, причем усматривается возбуждение к осуществлению названных идей». В 1867 г. было основано «Дело», и Ш. начал в нем сотрудничать с той же энергией, как и в «Русском Слове». Лишь в 1869 г. Ш. удалось выбраться из Вологодской губернии, да и то не в Петербург, а в Калугу; в 1874 г. ему разрешено было переехать в Новгород, затем в Выборг; только в конце 1870-х годов Ш. получил доступ в С.-Петербург. После смерти Благосветлова он сделался фактическим редактором «Дела», а при графе Лорис-Меликове получил даже утверждение в этом звании, впрочем - ненадолго (до 1882 г.). В 1883 г. Ш. был выслан в Выборг. После перехода «Дела» в другие руки, Ш. прекратил в нем сотрудничество. Литературная деятельность Ш. в восьмидесятых годах носит иной характер. С грустью Ш. смотрел на появление на исторической сцене «восьмидесятников»; оставаясь верным идеям шестидесятых годов, он из публициста-пропагандиста превратился в обозревателя русской жизни. С 1885 т. он начал работать в «Русской Мысли»; здесь ежемесячно появлялись его «Очерки русской жизни», пользовавшиеся большим успехом у читателей. Мнения Ш. в это время приобрели высокий нравственный авторитет; к его голосу прислушивались с особенным вниманием, как к голосу человека, много испытавшего и сохранившего непреклонную верность убеждениям своей молодости. В «Русской Мысли» появились и очень ценные воспоминания Ш. о шестидесятых годах и их представителях («Русская Мысль», 1885, кн. X, XI и XII, 1886, кн. I и III; в тексте «воспоминаний», перепечатанных в «Собрании сочинений», сделаны значительные сокращения). Скончался Ш. 12 апреля 1891 г.; на похоронах его обнаружилось то сочувствие, которое он возбуждал среди молодежи. В 1872 г. появились три тома «Сочинений Ш.»; в 1890 г. Павленков издал «Сочинения Ш.» в двух томах; в 1895 г. О. Н. Попова переиздала «Сочинения» тоже в двух томах, но с иным распределением материала; в добавление к ним были отдельным томом изданы «Очерки русской жизни» (СПб., 1895). В этих книгах собрано далеко не все, что написано Ш. в течение продолжительной его деятельности в «Русском Слове» и «Деле».

Перечитывая статьи Ш., современный читатель находит много слишком известного и не требующего доказательств; но не следует забывать, что только благодаря деятельности Ш. и его современников эти «бессмертные идеи» вошли в общественное сознание. Ш. уступал в даровании таким блестящим представителям его эпохи, как Писарев, но, обладая серьезным образованием, очень хорошо исполнял то дело, которое выпало на его долю и к которому можно применить широкий термин «распространение знания». Ш. писал по самым разнообразным вопросам: его статьи в собрании его сочинений распределяются на исторические, общественно-педагогические, социально-экономические и критические. Эти рубрики все-таки еще не выражают всего разнообразия тем Ш. Он писал только тогда, когда чувствовал, что статья его нужна. Он написал популярный очерк по русской истории до Петра Великого, потому что встретил одного капитан-лейтенанта, который не знал, кто такой Степан Разин. Он напечатал статью «Женское безделье», потому что увидел, что русской женщине неизвестны самые простые экономические понятия, с которыми нельзя познакомиться из романов и повестей - единственного чтения женщин. Характерной особенностью Ш., как публициста шестидесятых годов, является вера в силу знания: нужно только понять, узнать причины явления - дальше процесс претворения знания в дело пойдет сам собой. Эта вера в активную силу знания напоминает воззрения Сократа (см. «Убыточность незнания»). Представления о силе знания создают некоторую неясность в мнениях Ш. о сущности исторического процесса: с одной стороны, он только в социально-экономических условиях усматривает источник политической и юридической власти, с другой - видит основу всей цивилизации в улучшении человеческих способностей. Отводя огромное значение экономическим отношениям, Ш. все-таки утверждал, что единственный элемент прогресса есть свободная личность, развившаяся в свободном общежитии. Впрочем, Ш. не был теоретиком; другие его современники взяли на себя теоретическое оправдание основных идей движения 1860-х гг. Довольно распространено мнение, что Ш., «не внося в работу 60-х годов каких-нибудь своих резких индивидуальных черт, впитал в себя весь дух своего времени» (слова А. М. Скабичевского). В 1903 г. в «Русской Мысли» (июнь) появился весьма интересный для характеристики Ш. последний из «Очерков русской жизни», вызванный упомянутой формулой и посвященный самоопределению. Ш. находит, что подобная характеристика его личности может вызвать недоразумения, и указывает, что именно совокупность особенностей, присущих деятелю 60-х годов, и составляет его резкую индивидуальность. Оставаясь верным хранителем традиций своего времени, Ш. в последние годы жизни по общественно-практическому содержанию и направлению своей мысли явился как бы провозвестником общественного течения девяностых годов. Его роднит с этим течением сочетание широкого общественного идеализма с трезвым практическим пониманием деятельности (см. «Мир Божий», 1901, 6).

Биографические сведения о Ш.: «Воспоминания Ш.»; «Литературные воспоминания Михайловского» (СПб., 1900, т. I); Л. В. Шелгунова, «Из далекого прошлого. Переписка Н. В. Шелгунова с женой» (СПб., 1901), «Из дневника Ш.» («Мир Божий», 1898, кн. II, 12); «Из записок Ш.» («Новое Слово», 1895-96, №1); некролог Ш. в «Северном Вестнике» (1891, май, стр. 210-215). Статьи о Ш.: «Моралисты новой школы» («Русский Вестник», 1870, июль); В. Яковенко, «Публицист трех десятилетий» («Книжная Неделя», 1891, № 3), А. В-н, «Писатель 60-х годов» («Вестник Европы», 1891, №5); M. Протопопов, «Н. В. Шелгунов» («Русская Мысль», 1891, № 7); Н. К. Михайловский, «Статьи, приложенные к собранию сочинений Ш.»; П. Б. Струве, «На разные темы» (СПб., 1902).

ШЕЛГУНОВ Николай Васильевич родился в небогатой дворянской семье - публицист, литератур­ный критик, очеркист и мемуарист.

Рано оставшись без отца, воспитывался в Александровском военно-кадетском кор­пусе для малолетних.

В 1833 Николай Васильевич опреде­лили в Лесной институт, который он окончил в 1841. Еще в институте у него развилась любовь к литературе, чему способствовали " преподаватели Комаров и Сорокин. По окончании Лесного института Николай Васильевич занимается практической и научно-теоретической деятельностью в области лесоводства.

С 1841 по 1849 служит в Лес­ном департаменте.

С 1849 - в Управлении казенными землями в Самаре. Из Самары переводится в Петербург в Департамент лесных дел и начинает быстро продви­гаться по чиновно-иерархической лестни­це. Публикует ряд трудов, составивших ему имя в лесной науке:

«История русско­го лесного законодательства» (1853),

«Лес­ная технология» (1856),

«Лесоводство. Ру­ководство для лесовладельцев» (1856) и другие.

С 1857 Шелгунов - начальник отделения Лесного департамента при министерстве государст­венных имуществ.

В 50-е гг. он сближает­ся с литературными кругами «Современни­ка» и «Русского слова». Николай Васильевич присутствует на защите диссертации Н. Г. Чернышевского . Поражение царизма в Крымской войне, статьи Чернышевского и Добролюбова, поездка за границу (1856), где он знако­мится с сочинениями Герцена , взглядами на положение женщин (Женни Д"Эрикур), с учением социалистов-утопистов, сыграли огромную роль в становлении мировоззре­ния Шелгунова Н.В.

В мае 1858 состоялась его новая загра­ничная командировка. Он пробыл за границей около полутора лет. Вместе с М. Л. Михайловым посетил Лондон, где неоднократно встречался с Герценом и Н. П. Огаревым , в Париже участвовал в заседаниях кружка республиканцев. Пример Герцена, свободным словом подымавшего русский народ на борьбу с кре­постным правом, заставил Шелгунова задуматься над тем, играет ли какую-нибудь роль его узкоспециальная научная деятельность в той великой борьбе, которую ведет рус­ский народ за свое освобождение. «В го­лове нет ничего, кроме политики»,- пи­шет он.

В 1859 Николай Васильевич сближается с Черны­шевским, Добролюбовым, братьями Серно-Соловьевичами и другими. В его мировоззрении происходит резкий перелом в сторону революционного демократизма. Он стано­вится соратником Чернышевского, ре­волюционером-демократом. Он начинает публицистическую и литературно-критическую деятельность, выступая в журна­лах под псевдоним (Н.Ш., Н.Языков и др.). Для официального круга он продолжает оставаться преуспевающим чиновником Департамента лесных дел, фактически же он пробует свои силы в области публицис­тики и литературной критики.

В 1862 Шелгунов выходит в отставку, предпринимает поезд­ку в Сибирь с целью облегчить участь М.Л. Михайлова, сосланного на каторгу, и при удачных обстоятельствах помочь ему бежать. Поездка Николая Васильевича в Сибирь была одобрена организацией «Земля и Воля» и Чернышевским: в случае выступления крестьян он должен был возглавить вос­стание в Сибири. Результатом поездки явились статьи-очерки «Сибирь по большой дороге» («Русское слово», 1863, № 1-3).

В них Шелгунов изобразил ужас каторги и мас­совое стремление ссыльных и каторжных к свободе. По прибытии на Казаковский прииск, где содержался Михайлов, он вскоре был арестован и 15 апреля 1863 до­ставлен в Петропавловскую крепость. Во время допросов, следствия и суда Николай Васильевич про­явил железную выдержку и стойкость. Чернышевский высоко отозвался о нем: «Честнейший и благороднейший человек Николай Васильевич,- сказал он,- та­кие люди редки. Прекрасно держал себя в моем деле». По приговору, утвержден­ному Александром II, Шелгунов был лишен права на пенсию, ношения в отставке мундира и сослан на жительство в отдаленные губернии, где он пробыл до конца 1870.

По смерти Благосветлова Шелгунов становится редактором «Дела», пытается влить «новое вино в старые мехи», но в 1883 его вновь высылают в Выборг, и он прекращает со­трудничество в «Деле».

Весной 1884 его арестовывают по подозрению в сношении с народовольцами и высылают под надзор полиции в село Воробьево Смоленской губернии.

В литературной деятельности Шелгунова можно выделить четыре периода:

приход в жур­налистику (1859-62);

сотрудничество в «Русском слове» (1863-66);

литературно-критическая деятельность в журнале «Дело» (1867-84)

и литературная деятельность в «Русской мысли» (1885-91).

Пронизан­ную публицистическим пафосом научно-популярную статью «Одна из админи­стративных каст» , опубликованную под полным именем в «Русском слове» в 1859, принято считать началом лите­ратурной деятельности Шелгунова. Остальные статьи (1859-60) носят характер ре­цензий (напечатаны под псевдонимами). Литературно-публицистическая деятель­ность Шелгунова 1860-62, связанная с «Современ­ником», наиболее революционна и по ха­рактеру выступлений публициста, и по влиянию, которое она оказала на русскую революционную публицистику. Яркими документами русской революционной мыс­ли являются написанные в это время про­кламации Николая Васильевича «Русским солдатам от их доброжелателей поклон», «К солдатам» и особенно «К молодому поколению», написанная при участии Михайлова. По­следняя прокламация, напечатанная в Лондоне в 600 экземпляров, получила широкое распространение в России. В проклама­циях он призывал к уничтожению само­державного строя и установлению демо­кратической республики с «выборным старостой» во главе. Шелгунов обосновывает необходимость революционного захвата власти, убеждает, что неизбежных жертв бояться не следует. «К молодому поколе­нию» - своеобразная обобщенная декла­рация «партии» Чернышевского, обращен­ная ко всем слоям русского общества, про­изведение, в котором отражены основные вопросы, волнующие крестьян, солдат, интеллигенцию.

Одной из проблем, про­шедшей через все творчество Шелгунова и опре­делившей своеобразие его публицистики, явилась постановка так называемого «рабочего вопро­са», в первую очередь в статье «Рабочий пролетариат в Англии и во Франции» (популярный перевод статьи Ф. Энгельса «Положение пролетариата в Англии», дополненный примерами из жизни фран­цузских рабочих), а также в статьях «Литературные рабочие», «Литературная собственность (фантазия)» . Популярно написанные статьи Шелгунова, содержащие кри­тику капиталистической эксплуатации рабочих за рубежом, сыграли видную роль в истории проникновения марксист­ских идей в Россию.

В артельном журнале «Век» он поместил три статьи, в кото­рых проводил мысль о некапиталисти­ческом развитии России. Журнал «Век» Шелгунов. рассматривал как трибуну для обраще­ния к крестьянам и интеллигенции с ре­волюционным словом, считая его органом, способным в случае революции возглавить народные массы. Однако большинство пай­щиков видело в «Веке» лишь новую форму организации издательского дела (артель). Разногласия привели к расколу и выходу из «Века» Шелгунова, Серно-Соловьевичей и других.

Творчество Шелгунова 1863-66 связано с журналом «Русское слово». Заключенный в Петропавловскую крепость (1863-64), Николай Васильевич пишет статьи-популяризации, в кото­рых стремится дать как можно больше неизвестных читателю фактов, заинтере­совать излагаемым вопросом, исподволь подвести к революционно-демократиче­скому осмыслению действительности (наи­более значительные статьи:

«Условия прогресса»,

«Убыточность незнания»,

«Россия до Петра I»,

«Прошедшее и будущее европейской цивилизации» и другие.

Статьям этого периода отчасти свойствен­на ориентация на писаревскую доктрину, проводившуюся в «Русском слове».

Пуб­лицистическое творчество Шелгунова периода ссылки в Вологодскую губернию характеризу­ется расширением тематики и ростом мас­терства. Особое место в нем (1865-66) за­нимает цикл статей-обозрений внутрен­ней жизни России под названием «Домаш­няя летопись» , публикуемый из месяца в месяц.

С закрытием «Русского слова» заверша­ется определенный этап в его творчестве. Следующий период связан с журналом «Дело», в котором Николай Васильевич после смерти Писарева воз­главляет литературно-критический отдел. В своей критической деятельности Шелгунов Н.В. явился продолжателем и последователем эстетических и литературно-критических воззрений Чернышевского, Добролю­бова и Писарева. Его критическая дея­тельность, как и его публицистика, решала задачу непосредственного революционного просвещения и воспитания масс. Проблема положительного героя была центральной в литературно-критической концепции Шелгунова. В теоретическое осмысление этой пробле­мы он внес новое понимание. Положи­тельный герой, по Шелгунову,- это «коллектив­ный человек». Требования к положитель­ному герою перерастают в обществен­но-политическую проблему превращения - освободительной борьбы одиночек в демо­кратическое движение масс, народа. По­этому прообразом положительного героя он считает не Ба­зарова и даже не Рахметова, а народных вожаков - Разина и Пугачева («Русские идеалы, герои и типы», «Дело» , 1868, № 6).

Разина Шелгунов противопоставляет лите­ратурному типу «лишнего человека». Николай Васильевич широко оперировал в своей литературно-критической деятельности понятием «на­родный реализм», понимая под ним отра­жение писателем народной точки зрения. Он различал «народный реализм» как изображение народа согласно мыслям и представлениям самого народа (Н. Успен­ский , Помяловский, Решетников и др.) и «головной реализм» писателей-дворян, для которых жизнь народа и его психоло­гия были темой, предметом художествен­ного произведения, не являясь фокусом художественного изображения. Концеп­ция положительного героя - «нового», «коллективного человека», как и понятие «народный реализм», противостояли на­роднической теории «героя и толпы». Шелгунов ратовал за такие произведения, в которых «народный реализм» слился бы с «голов­ным реализмом», нашел «точку примире­ния с идеальным головным реализмом, иду­щим от Рудина через Базарова» («Дело», 1870, № 5). Теоретические построения Шелгунова Н.В. недостаточно учитывали эстетическую сторону литературного произведения, что на практике привело к односторонним суждениям критика о творчестве писате­лей-реалистов дворянского происхожде­ния. Он часто повторял, а иногда и усу­гублял в этом отношении ошибки Писа­рева . В последний период творчества («Русская мысль» , 1885-91) Шелгунов выступает как борец за идеалы революционных демо­кратов (воспоминания и статьи), как кри­тик теории «малых дел» и толстовской проповеди нравственного самоусовершен­ствования («Очерки русской жизни» ).

Умер - , Петербурге.

Участник революционно-демократического движения 1850-1860-х годов.

Образование

Прадед и дед Шелгунова были моряками, отец Василий Иванович Шелгунов служил по гражданскому ведомству и умер внезапно, на охоте, когда Николаю было 3 года. Мальчика отдали в Александровский кадетский корпус для малолетних, где он пробыл до десятилетнего возраста. В 1833 году его отдали в , куда принимали детей в возрасте от 10 до 14 лет. Первый период пребывания Шелгунова в институте оставил по себе хорошую память: такие преподаватели как Комаров (друг Белинского) и Сорокин, знакомили учеников с произведениями современной литературы и способствовали развитию любви к литературе. После преобразования в 1837 году учебного заведения в военно-учебное, порядки изменились, стали жёсткими и суровыми: поведение и военная муштра заняли внимание и преподавателей, и учеников. Впрочем, по отзыву Шелгунова, эта «военная цивилизация» имела свои хорошие стороны: развивалось чувство рыцарства и товарищества.

Ещё в 1840 году он был привлечён к работам на Лосиноостровской лесной даче . Окончив курс по первому разряду с чином подпоручика и званием лесного таксатора , Н. В. Шелгунов поступил на службу в лесной департамент.

Служба и начало литературной деятельности

Летом он совершал разъезды по провинциям для лесоустройства, зимой возвращался в Санкт-Петербург и работал над теоретическим изучением своего дела. Вопросам лесоводства были посвящены первые литературные труды Шелгунова. Первая его статья появилась в «Сыне Отечества ». Специальные статьи он помещал и в «Библиотеке для Чтения».

В 1851 году Шелгунов возвратился в Петербург и снова стал служить в лесном департаменте. В это время у него завязались прочные отношения с литературными кругами; произошло знакомство с Н. Г. Чернышевским и М. Л. Михайловым , которое скоро превратилось в тесную дружбу. В 1856 году Шелгунову предложили место в Лисинском учебном лесничестве, которое было практическим классом для офицерского класса корпуса лесничих. Учёный лесничий должен был летом руководить практическими работами, а зимой читать лекции. Шелгунов не считал себя достаточно подготовленным к этим обязанностям и попросился в заграничную командировку.

За границей

Эта поездка завершила выработку миросозерцания Шелгунова. С восторгом, уже будучи стариком, Шелгунов вспоминал это время:

И какое это было восторгающее и ошеломляющее время! Я буквально ходил как в чаду, спешил, рвался куда-то вперед, к чему-то другому, и это другое точно лежало сейчас же за шлагбаумом, отделяющим Россию от Европы

В жизни Шелгунова заграничная поездка была тем моментом, когда

одно новое слово, одно новое понятие производят крутой перелом и все старое выкидывается за борт

Весной 1862 г. Шелгунов сопровождал Людмилу Михаэлис в Нерчинск , которой надо было навестить в ссылке своего любовника, поэта-народовольца Михайлова. По одной из версий Михаэлис хотела устроить ему побег и отправить за границу (результатом этой поездки были статьи: «Сибирь по большой дороге»). Здесь Шелгунов был арестован и препровожден в Санкт-Петербург, в крепость, в которой пробыл до ноября г. Он обвинялся в сношениях с государственным преступником М. Михайловым, в том, что

и в том, что

имеет вредный образ мыслей, доказывающийся не пропущенной цензурой статьей .

Шелгунов просидел в Петропавловской крепости до 1864 г.

В 1864 г. в Европе бывшая жена Шелгунова родила своего младшего сына Николая (1864-1909) от революционера Серно-Соловьевича .

Последние годы

После перехода «Дела» в другие руки, Шелгунов прекратил в нём сотрудничество. Литературная деятельность Шелгунова в восьмидесятых годах носит иной характер. Представитель шестидесятников , Шелгунов скептически смотрел на появление на исторической сцене «восьмидесятников»; оставаясь верным идеям своей эпохи, он из публициста-пропагандиста превратился в обозревателя русской жизни. С этим он часто и выступал на страницах «Русской Мысли», где ежемесячно появлялись его «Очерки русской жизни», пользовавшиеся большим успехом у читателей. Мнения Шелгунова в это время приобрели высокий нравственный авторитет; к его голосу прислушивались с особенным вниманием, как к голосу человека, много испытавшего и сохранившего непреклонную верность убеждениям своей молодости. В «Русской Мысли» появились и очень ценные воспоминания Шелгунова о шестидесятых годах и их представителях .

Значение деятельности

Шелгунов излагал мысли, характерные для либеральных течений 1860-х гг., однако он был одним из «первопроходцев» русского либерального движения и тем оригинален. Шелгунов уступал в даровании таким блестящим представителям его эпохи, как Писарев , но, обладая серьёзным образованием, очень хорошо исполнял то дело, которое выпало на его долю и к которому можно применить широкий термин «распространение знания». Шелгунов писал по самым разнообразным вопросам: его статьи в собрании его сочинений распределяются на исторические, общественно-педагогические, социально-экономические и критические. Эти рубрики все-таки ещё не выражают всего разнообразия тем, затрагиваемых Шелгуновым. Он писал только тогда, когда чувствовал, что статья его нужна. Он написал популярный очерк по русской истории до Петра Великого, потому что встретил одного капитан-лейтенанта, который не знал, кто такой Степан Разин . Он напечатал статью «Женское безделье», потому что увидел, что русской женщине неизвестны самые простые экономические понятия, с которыми нельзя познакомиться из романов и повестей - единственного чтения женщин того времени. Характерной особенностью Шелгунова, как публициста шестидесятых годов, является вера в силу знания: нужно только понять, узнать причины явления - дальше, как считали идеалисты-шестидесятники, процесс претворения знания в дело пойдет сам собой.

Историософия и социальные воззрения

Эта вера в активную силу знания напоминает воззрения Сократа . Представления о силе знания создают некоторую неясность в мнениях Шелгунова о сущности исторического процесса: с одной стороны, он только в социально-экономических условиях усматривает источник политической и юридической власти, с другой - видит основу всей цивилизации в улучшении человеческих способностей. Отводя огромное значение экономическим отношениям, Шелгунов все-таки утверждал, что единственный элемент прогресса есть свободная личность, развившаяся в свободном общежитии. Впрочем, Шелгунов не был теоретиком; другие его современники взяли на себя теоретическое оправдание основных идей движения

Шелгунов, Николай Васильевич

Писатель-публицист, сын Василия Ивановича Шелгунова. Родился в ноябре 1824 года. Оставшись по смерти отца трехлетним ребенком, он с 4-х лет помещен был в Александровский малолетний корпус. Отец его был человек суровый, и воспоминание об нем соединилось у Николая Васильевича с воспоминанием о розгах. Мать его, немка, урожденная фон Поль (умерла 2-го июня 1876 г.), наоборот, оставила сыну в наследство мягкость нрава, деликатность и аккуратность, которыми Николай Васильевич отличался всю жизнь.

В 1833 году он поступил в Лесной Корпус, находившийся тогда в ведомстве Министерства Финансов. Несмотря на суровость тогдашних школьных порядков и нравов, у Ш. от пребывания в Корпусе остались и кое-какие светлые воспоминания, преимущественно о некоторых отдельных личностях из педагогического персонала. Так, между воспитателями был благородный ротный командир, не любивший шпионства среди воспитанников. Сверх того, и между преподавателями были люди, имевшие благотворное влияние на учеников. Из них наибольшее влияние на развитие Ш. оказали преподаватели русского языка, Комаров, друг Белинского, и Сорокин, не ограничивавшийся преподаванием одних сухих грамматических правил, а знакомивший учеников с литературой и приучавший их к самостоятельному чтению. Из книг Николай Васильевич особенно увлекался только что возникшей тогда "Библиотекой для чтения" и остроумными статьями Сенковского; но, конечно, еще большее влияние на его нравственное развитие оказала Библия, которую он перечитал несколько раз. Общее впечатление от пребывания в Лесном Корпусе Николай Васильевич выразил впоследствии в своих воспоминаниях словами: "там нас хоть и муштровали, чисто по-военному, но приучали быть честными людьми".

Окончив курс в Лесном Корпусе по первому разряду и выпущенный таксатором, с чином подпоручика, Николай Васильевич начал службу в Лесном департаменте, где и прошла первая половина его жизни и деятельности. Частые разъезды по службе дали ему возможность ознакомиться с провинциальной и особенно - с деревенской жизнью. Вскоре после поступления на службу началась его литературная деятельность - статьями по его специальности, напечатанными в "Библиотеке для чтения" 1845 года и в "Сыне Отечества" 1847-48 годов. С издателем "Сына Отечества", К. П. Масальским у него уже были, по-видимому, какие-то связи, так как у Масальского жила двоюродная племянница Шелгунова, Л. П. Михаэлис, на которой он впоследствии (в 1850 г.) женился.

В 1849 году Ш. перешел на службу в Самару, во временное управление казенных земель, где пробыл около трех лет. Очутившись в провинциальном обществе, Ш. жил в Самаре "человеком светского общества": бывал на вечерах и в собраниях, участвовал в концертах, дирижировал оркестром. Унаследовав от отца музыкальные способности, он довольно недурно играл на скрипке и корнет-а-пистоне и даже писал легкие музыкальные пьесы (польки, вальсы и т. п.), но нот своих никогда не издавал и не печатал. Эта светская жизнь не оторвала его, однако, от его научных занятий, и там же, в Самаре, он начал писать "Историю русского лесного законодательства", которая вышла отдельным изданием в 1857 году. За нее он получил бриллиантовый перстень и премию от Министерства Государственных Имуществ.

В 1853 году Ш. вернулся в Петербург и продолжал службу в Лесном департаменте. После Крымской кампании ему предложили место ученого лесничего в Лисинском учебном лесничестве, и Ш., желая добросовестно приготовиться к новой деятельности, выхлопотал себе командировку за границу (в 1856 г.). По возвращении из этой поездки, он целый год читал лекции в Лисине и написал там, вместе с Греве, "Лесную технологию". В 1857 году назначен был новый Министр Государственных Имуществ - М. Н. Муравьев (впоследствии граф). Отправляясь в поездку по России, новый министр взял Ш. с собой, а по возвращении, вполне оценив его познания и служебную деятельность, назначил его начальником IV отделения Лесного департамента, несмотря на его небольшой чин капитана. Это была самая горячая пора служебной деятельности Ш. Новый министр заваливал его работой, поручениями, неожиданными вызовами к себе, даже по ночам. Сверх того, в это же время Ш. редактировал газету "Лесоводство и Охота". Эта напряженная деятельность расстроила здоровье Николая Васильевича. Ценя такого деятельного сотрудника, Муравьев дал ему годовой отпуск, с производством в подполковники, и отправил его для излечения за границу (в мае 1858 г.). Пробыв за границей около полутора года и изучив практически лесное хозяйство в западноевропейских государствах, Ш., по возвращении в Россию в 1859 году, представил проект преобразования Лесного Корпуса в высшее учебное заведение (теперешний Лесной Институт) и сам целый год читал первому курсу лесное законодательство. По окончании года слушатели поднесли ему кубок с вырезанными на нем своими фамилиями. Вскоре ему предложили быть исправляющим должность вице-директора Лесного департамента, но к этому встретились какие-то препятствия, и тогда ему предложили место в Астраханской губернии, от которого он сам отказался. К числу последних служебных работ его относится составленный им, по поручению Министерства, проект изменения Лесного устава, объяснительная записка к которому была помещена в "Юридическом Вестнике" Н. Калачева за 1861 год. Дальнейший ход этого проекта привел к тому, что Ш. счел себя в необходимости подать в отставку, которую он и получил в марте 1862 г.

В 1860 году, по болезни жены, Ш. ездил ненадолго за границу, а с 1861 года он отдается литературе.

В это же время совершился в его жизни перелом, не только прервавший его, можно сказать, блестящую служебную деятельность, но сильно повлиявший вообще на его жизнь. Весной 1862 г. он с женой поехал в Нерчинск, чтобы повидаться с сосланным туда за политическое преступление другом своим М. Михайловым. Там он был арестован, привезен в Петербург и посажен в Петропавловскую крепость, где пробыл до ноября 1864 года. Обвиненный в сношениях с государственным преступником М. Михайловым, в переписке с разжалованным рядовым В. Костомаровым, в распространении в народе прокламаций и, вообще, во вредном образе мыслей, он был сослан в Вологодскую губернию, и с этих пор начинаются его скитания "поднадзорного". Перебывав в разных городах Вологодской губернии (Тотьме, Устюге, Никольске, Кадникове и Вологде), он в 1869 году получил разрешение переехать в Калугу, в 1874 году - в Новгород, затем в Выборг и только в конце 70-х гг. ему разрешен был въезд в Петербург; но в 1883 году он вторично выслан был в Выборг.

Занятия его чисто литературными, преимущественно публицистическими вопросами начались еще несколько ранее 1861 года. Уже с 1859 года он стал помещать свои статьи в "Русском Слове", где была напечатана его первая публицистическая статья: "Одна из административных каст". В доме издателя этого журнала, гр. Кушелева, собирались журналисты, между которыми Ш. встретил радушный прием. Одновременно он вел знакомство и с кружком "Современника", где в 1861 году помещена его статья: "Рабочий пролетариат в Англии и Франции". В том же 1861 году Ш. вступил пайщиком при покупке газеты "Век". По переходе "Русского Слова" к Благосветлову, Ш. стал постоянным сотрудником этого журнала, а при возникновении в 1867 году журнала "Дело", он перешел туда сотрудником и, кроме статей, вел внутреннее обозрение и состоял одним из фактических редакторов этого журнала. При гр. Лорис-Меликове он даже утвержден был и официально редактором, но не надолго - только до 1882 г. - В последнее время своей деятельности, после перехода "Дела" в другие руки, Ш. работал в "Русской Мысли" (с 1885 г.), где ежемесячно помещал "Очерки русской жизни".

Кроме поименованных журналов, он 10 лет (с 1872 по 1883 г.) помещал свои статьи также в газете "Неделя" ("Письма о воспитании", корреспонденции из провинции, фельетоны, под заглавием "Заметки провинциального философа").

В последние годы жизни Ш. здоровье его сильно пошатнулось. У него был рак в почках, что грозило ему голодной смертью. Но умер он не от этой болезни, а от воспаления легких, случайно простудившись на прогулке. "Последние недели он жил больше неравным возбуждением: ему приятно было принимать многочисленные и самые задушевные выражения сочувствия со стороны многочисленных друзей, приятно было сознавать, что жил он и работал недаром".

Н. В. Шелгунов скончался 12 апреля 1891 года и погребен на Волковом кладбище, в так называемом "Литературном уголке".

Статьи его, проникнутые благородными мыслями, имели многочисленный круг читателей, особенно между молодежью. Но, как литератор-публицист, он всегда занимал в журналах второстепенную роль, заслоняемый более даровитыми писателями (Д. И. Писаревым, В. Зайцевым и другими). Главными недостатками его статей были: "несоответствие внешней блестящей формы с смутностью содержания; запальчивость тона, при видимом отсутствии повода для этого; противоречие одних статей другим", что зависело отчасти от партийных, редакционных требований ("Неделя" 1891 г., № 16, некролог). Но и помимо редакционных стеснений, его второстепенная роль объясняется тем, что ему "не хватало ни научных сведений, ни тонкого ума, ни блестящего таланта, чтобы решить какую-либо задачу заново, подвинуть вопрос хотя на вершок вперед или переработать его так, чтобы чужие мысли казались его собственными... Как литературный критик он был еще более слаб и его отзывы о гр. Л. Н. Толстом, Гончарове, Писемском, Лескове и других крупных художниках свидетельствуют о его полном безвкусии".

Статьи H. B. Шелгунова помещены в следующих журналах:

"Дело " 1867 г.: "Очерки из истории Северо-Американского союза" (№№ 11 и 12); "Вологодские кружевницы" (№ 11): 1868 г.: "Американские патриоты прошлого столетия" (№№ 1 и 2); "Россия и европейская цивилизация" (№ 5); "Русские идеалы, герои и типы" (об Онегине и Печорине, по поводу издания сочинений Лермонтова) (№№ 6 и 7); "Русский индивидуализм" (№ 7); 1869 г.: "Талантливая бесталанность" (по поводу романа Гончарова "Обрыв") (№ 9); Рецензия сочин. И. Шерра: "История цивилизации Германии" (№ 9); рецензия сочин. Л. Ранке: "Римские папы" (№ 9); 1870 г.: "Философия застоя" (по поводу романа гр. Л. Н. Толстого: "Война и мир") (№ 1); "Неустранимая утрата" (по поводу 8-го т. сочин. И. С. Тургенева) (№ 2); "Гуманные теории и негуманная действительность XVIII в." (№ 3); "Глухая пора" (сочинения Н. Добролюбова, Писарева, М. Вовчка и Решетникова) (№ 4; на эту статью было возражение "Подрастающего" в "Заре" 1870 г., № 6). "Бессилие мысли и сила жизни" (по поводу статьи Д. Писарева: "Нерешенный вопрос") (№ 5); "Право и свобода" (рецензия сочин. И. Шерра: "Комедия всемирной истории") (№№ 5 и 7); "Первый немецкий публицист" (по поводу сочин. Л. Берне) (№ 8. Об этой статье см.: "Л. H. Критическая заметка. В чем заслуга Берне. "Русск. Вестн.", 1870 г., № 9). "Женское бездушие" (по поводу сочин. В. Крестовского-псевдонима) (№ 9); "Гений молодой Германии" сочин. Гейне, в переводе русских писателей. (№ 10); "Немцы мысли и немцы дела" (№ 11); "Историческая сила критической личности" (по поводу книги П. Миртова: "Исторические письма". СПб. 1870 г.) (№ 11); 1871 г.: "Творческое целомудрие" (по поводу романа Л. Ожигиной: "Своим путем") (№ 1); "Превращение мошек и букашек в героев" (по поводу романа Н. Д. Ахшарумова: "Мандарин") (№ 2); рецензия сочинения М. Цебриковой: "Американки XVIII в." (№ 2); "Ошибки недодуманной молодости" (по поводу комедии П. Штеллера: "Ошибки молодости") (№ 3); "Либеральничествующая неподвижность" (по поводу сочин. Скалдина: "В захолустье и столице" (№ 3); "Неоконченные вопросы" (по поводу сочинений M. В. Авдеева) (№ 4); "Народный реализм в литературе" (По поводу романа Ф. Решетникова: "Где лучше"?) (№ 5); "Неудавшаяся "Беседа" и задачи интеллигенции" (О неудавшемся литературно-художественном клубе, задуманном Рубинштейном) (№ 5); 1873 г. "Бесхарактерность нашей интеллигенции" (№№ 11 и 12); 1874 г.: "Русская сатира" (№ 1); "Попытки русского сознания" (№№ 1 и 2); "Мир Божий ", 1898 года: "Из дневника Шелгунова" (№ 2). "Новое слово ", 1895-96 г.: "Из записок Шелгунова" (№ 1). "Русская Мысль ", 1885 г.: "Из прошлого и настоящего" (№№ 10 и 11); "Тюрго" (№№ 8 и 12); "Воспоминания Шелгунова" (№№ 10, 11 и 12, и 1886 г. №№ 1 и 2); "Русское Слово " 1862 г.: Рецензия на "Всемирную историю" Шлоссера (№ 3 и 1863 г. №№ 11 и 12); 1864 г.: "Ученая односторонность" (по поводу 1 тома "История России" C. M. Соловьева) (№ 4); 1865 г.: "Главные моменты в истории Европы" (№ 1). "Современник " 1861 г.: "Рабочий пролетариат в Англии и Франции". "Юридический Вестник " 1861 г.: "Законы о лесах в Западной Европе"; "Материалы для лесного устава". Отдельно изданные сочинения Н. В. Шелгунова : 1) "Лесоводство. Руководство для лесовладельцев". СПб. 1856 г.; 2) "История русского лесного законодательства". СПб. 1857 года; 3) "Съемка и нивелировка для лесоводов и сельских хозяев". СПб. 1857 г.; 4) "Лесная технология", изд. M. О. Вольфа. СПб. 1858 г., (составлено вместе с Всев. Греве); 5) "Податной вопрос". СПб. 1872 г.; 6) "Очерки русской жизни" СПб. 1895 г., изд. О. Н. Поповой. (Из "Русск. Ведом." 1885 г. и "Русск. Мысли" 1886-1891 г.); 7) Сочинения H. B. Шелгунова", 3 тома, изд. "Русск. Книжн. Торг.". СПб. 1871-72 г.; 8) "Сочинения Н. В. Шелгунова, с портретом автора и вступительной статьей Н. Михайловского", 2 тома, изд. Ф. Павленкова. СПб. 1891 г. То же изд. 2, СПб. 1895 г. То же изд. 3, 3 тома, СПб. 1904 г.

Некрологи Н. В. Шелгунова: "Исторический Вестник" 1891 г., № 6; "Неделя", 1891 года, № 16; "Северный Вестник" 1891 г., № 5. Сведения о нем: Л. В. Шелгунова: "Из далекого прошлого. Переписка Н. В. Шелгунова с его женой", СПб. 1901 г. Н. Михайловский: "Литературные воспоминания". СПб. 1900 г.; т. I; также в "Сочинениях" Н. Михайловского, т. V; П. В. Засодимский: "Страничка из литературных воспоминаний" ("Истор. Вестник", 1904 г., № 5); "Русский Вестник" 1903 г., № 143, (в статье Л. Ф. Пантелеева); П. Щеголев: "Н. В. Шелгунов" (Энциклопед. Слов. Ефрона, полутом 77, стр. 401-404); "Настольный Словарь" Ф. Толля. т. III, стр. 1039; А. П. Добрыв: "Биографии русских писателей", СПб. 1900 г., стр. 509-511.

{Половцов}

Шелгунов, Николай Васильевич

(1824-1891) - известный писатель. Прадед и дед его были моряками, отец служил по гражданскому ведомству. Ш. вырос в "Николаевскую" эпоху и лично ознакомился со всеми особенностями ее режима. Отец Ш. умер, когда ему было 3 года, и оставил семью без всяких средств. Мальчика отдали в Александровский кадетский корпус для малолетних; здесь он пробыл до девятилетнего возраста. От этой школы у Ш. остались воспоминания только о телесных наказаниях. В 1833 г. Ш. отдали в Лесной институт. Первый период пребывания Ш. в институте, когда он находился под управлением министра финансов Канкрина и не имел еще военной организации, оставил по себе хорошую память. Жить было легко и свободно; учились охотно. Преподаватели русской словесности, Комаров (друг Белинского) и Сорокин, знакомили учеников с произведениями современной литературы и способствовали развитию любви к литературе. С введением военной организации порядки изменились, стали жесткими и суровыми: поведение и фронт заняли внимание и преподавателей, и учеников. Впрочем, по отзыву Ш. эта "военная цивилизация" имела свои хорошие стороны: развивалось чувство рыцарства и товарищества. Ш. окончил курс по первому разряду с чином подпоручика и званием лесного таксатора, и поступил на службу в лесной департамент. Летом он совершал разъезды по провинциям для лесоустройства, жил в деревнях и знакомился с жизнью народа; на зиму возвращался в СПб. и работал над теоретическим изучением своего дела. Вопросам лесоводства посвящены первые литературные труды Ш. Первая его статья появилась в "Сыне Отечества". Специальные статьи он помещал и в "Библиотеке для Чтения". Уже в первые годы по окончании курса Ш. нашел себе невесту в своей двоюродной племяннице Л. П. Михаэлис; он рекомендовал ей книги и писал ей письма, замечательные совестливым и в то же время настойчивым желанием уяснить себе отношения мужчины к женщине. В 1850 г. Ш. женился. В 1849 г. он был послан в Симбирскую губернию для устройства лесной дачи и зимой был оставлен при тамошнем управлении казенными землями, находившемся в Самаре. Самара в это время, по выражению Ш., переживала медовый месяц своей гражданственности. На службе находились честные люди, приносившие в провинцию заветы своих учителей Грановского и Мейера. Ш. сошелся здесь с П. П. Пекарским (см.). В Самаре Ш. бывал на вечерах, играл в любительских концертах на скрипке и корнете и в то же время работал над своим большим трудом по истории русского лесного законодательства. В 1851 г. Ш. возвратился в Петербург и снова стал служить в лесном департаменте. В это время у него завязались прочные отношения с литературными кругами; знакомство с Н. Г. Чернышевским и М. Л. Михайловым скоро превратилось в тесную дружбу. В 1856 г. Ш. предложили место в Лисинском учебном лесничестве, которое было практическим классом для офицерского класса корпуса лесничих. Ученый лесничий должен был летом руководить практическими работами, а зимой читать лекции. Ш. не считал себя достаточно подготовленным к этим обязанностям и настоял на том, чтобы ему была дана заграничная командировка. Эта поездка завершила выработку миросозерцания Ш. С восторгом, уже будучи стариком, Ш. вспоминал это время: "И какое это было восторгающее и ошеломляющее время! Я буквально ходил как в чаду, спешил, рвался куда-то вперед, к чему-то другому, и это другое точно лежало сейчас же за шлагбаумом, отделяющим Россию от Европы". В жизни Ш. заграничная поездка была тем моментом, когда "одно новое слово, одно новое понятие производят крутой перелом и все старое выкидывается за борт". Он изучал за границей Россию по печатным книгам, так как до сих пор не знал ни ее географии, ни истории. В Эмсе Ш. познакомился с доктором Ловцовым, который привлек его внимание к сочинениям Герцена. В Париже он попал в кружок, в котором принимала участие Женни д"Эпикур, известная пропагандистка идеи женской эмансипации. Пребывание в Париже преобразило Ш. и его жену; характерна фраза одной русской дамы после непродолжительного разговора с женой Ш.: "от вас каторгой пахнет". По возвращении из-за границы Ш. продолжал службу по лесному ведомству. Любопытный эпизод этой службы - отношения его к М. Н. Муравьеву, назначенному в 1857 г. министром государственных имуществ. Ш. находился при нем во время ревизионного путешествия по России, которое скорее походило на нашествие. Ш. приходилось очень много работать: даже во время дороги он должен был представлять свои доклады на другой день, а за промедление Муравьев наказывал Ш. тем, что приказывал везти его не в своей свите, а отдельно. По приезде в СПб., осенью 1857 г., Муравьев назначил Ш. начальником отделения лесного департамента. По службе Ш. имел очень много дела, да кроме того еще редактировал газету "Лесоводство и Охота". Муравьев ценил своего подчиненного и требовал его к себе даже по ночам для разъяснения какого-нибудь вопроса; но с Муравьевым очень тяжело было служить. Когда директором департамента был назначен племянник Муравьева и в департаменте "пошла ужасная кутерьма", Ш. решил оставить департамент. Вместо отставки ему дали заграничный отпуск (в мае 1858 г.). На этот раз Ш. пробыл за границей около полутора лет; некоторое время он ездил вместе со своим другом Михайловым. По-прежнему Ш. много работал по лесоводству, изучая практически положение лесного хозяйства в западноевропейских государствах (он был с этой целью и в Швеции). Вместе с Михайловым Ш. побывал у Герцена в Лондоне; несколько позже он встречался с ним в Париже. По возвращении из-за границы Ш. составил проект преобразования лесного корпуса в высшее учебное заведение; некоторое время он состоял профессором института и читал историю лесного законодательства, но в это время лесная служба уже потеряла для Ш. всякий интерес. Неприятное положение Ш. в лесном ведомстве усугублялось интригами сослуживцев. Статьи "Материалы для лесного устава" и "Законы о лесах в Западной Европе", напечатанные в "Юридическом Вестнике" Калачова в 1861 г., были последними трудами Ш. по лесоводству. В марте 1862 г. он вышел в отставку с чином полковника корпуса лесничих. Еще до выхода в отставку, в 1859 г., он стал сотрудничать в "Русском Слове". В это время на первом месте стояла идея "освобождения": за "освобождением" крестьян виднелось освобождение от старых московских понятий. "Мы, - пишет Ш., - просто стремились к простору, и каждый освобождался, где и как он мог. Эта реакция против государственного, общественного и семейного насилия, это "отрицание основ" совершалось во имя определенных положительных идеалов. Идеалы будущего носили характер не только чисто политический, но и социально-экономический. Печать была в это время силой, и прогрессивная литература проводила в сознание общества идеалы будущего". Публицистическая деятельность Ш. началась в "Современнике" в то время, когда во главе журнала стояли Добролюбов и Чернышевский. В этом журнале появились статьи Ш.: "Рабочий пролетариат в Англии и Франции", замечательные не оригинальностью содержания (в основу их положена известная книга Энгельса о положении рабочего класса в Англии), а постановкой самой темы. До Ш. о рабочем классе писал лишь В. А. Милютин, но в его время этот вопрос имел лишь отвлеченное значение. Статья Ш. справедливо считается первой по времени в своем роде. После перехода "Русского Слова" к Благосветлову, Ш. становится ближайшим сотрудником этого журнала: кроме многочисленных и разнообразных статей, он дает еще в каждую книжку журнала внутреннее обозрение, под названием "Домашней летописи". Весной 1862 г. появились прокламации, обращенные к народу и к солдатам. За первую пришлось отвечать Чернышевскому, за вторую - Ш. Сохранилось свидетельство, что Ш. распространял прокламации к народу весной 1862 г. (Л. Ф. Пантелеев, в "Русских Ведомостях", 1903, № 143). Этой же весной Ш., вместе с женой, выехал в Нерчинск, чтобы повидаться с сосланным туда Михайловыми (результатом этой поездки были статьи: "Сибирь по большой дороге"). Здесь Ш. был арестован и препровожден в С.-Петербург, в крепость, в которой пробыл до ноября 1864 г. Он обвинялся в сношениях с государственным преступником М. Михайловым, в том, что "вел переписку с разжалованным рядовым В. Костомаровым", и в том, что "имеет вредный образ мыслей, доказывающийся не пропущенной цензурой статьей" (Л. П. Шелгунова, "Из недалекого прошлого", стр. 196). В ноябре 1864 г. Ш. был выслан административно в Вологодскую губернию. Здесь Ш. переходил из города в город - из Тотьмы, где он был первое время, в Устюг, Никольск, Кадников и Вологду. Условия жизни в этих городах тяжело отзывались и на настроении, и на здоровье Ш. Писал Ш. для "Русского Слова" и в это время очень много, но значительная доля присылаемого пропадала, не пропущенная цензурой. 8 января 1866 г. "Русскому Слову" дано было предостережение, между прочим, за статью Ш., в которой "предлагается оправдание и даже дальнейшее развитие коммунистических идей, причем усматривается возбуждение к осуществлению названных идей". В 1867 г. было основано "Дело", и Ш. начал в нем сотрудничать с той же энергией, как и в "Русском Слове". Лишь в 1869 г. Ш. удалось выбраться из Вологодской губернии, да и то не в Петербург, а в Калугу; в 1874 г. ему разрешено было переехать в Новгород, затем в Выборг; только в конце 1870-х годов Ш. получил доступ в С.-Петербург. После смерти Благосветлова он сделался фактическим редактором "Дела", а при графе Лорис-Меликове получил даже утверждение в этом звании, впрочем - ненадолго (до 1882 г.). В 1883 г. Ш. был выслан в Выборг. После перехода "Дела" в другие руки, Ш. прекратил в нем сотрудничество. Литературная деятельность Ш. в восьмидесятых годах носит иной характер. С грустью Ш. смотрел на появление на исторической сцене "восьмидесятников"; оставаясь верным идеям шестидесятых годов, он из публициста-пропагандиста превратился в обозревателя русской жизни. С 1885 т. он начал работать в "Русской Мысли"; здесь ежемесячно появлялись его "Очерки русской жизни", пользовавшиеся большим успехом у читателей. Мнения Ш. в это время приобрели высокий нравственный авторитет; к его голосу прислушивались с особенным вниманием, как к голосу человека, много испытавшего и сохранившего непреклонную верность убеждениям своей молодости. В "Русской Мысли" появились и очень ценные воспоминания Ш. о шестидесятых годах и их представителях ("Русская Мысль", 1885, кн. X, XI и XII, 1886, кн. I и III; в тексте "воспоминаний", перепечатанных в "Собрании сочинений", сделаны значительные сокращения). Скончался Ш. 12 апреля 1891 г.; на похоронах его обнаружилось то сочувствие, которое он возбуждал среди молодежи. В 1872 г. появились три тома "Сочинений Ш."; в 1890 г. Павленков издал "Сочинения Ш." в двух томах; в 1895 г. О. Н. Попова переиздала "Сочинения" тоже в двух томах, но с иным распределением материала; в добавление к ним были отдельным томом изданы "Очерки русской жизни" (СПб., 1895). В этих книгах собрано далеко не все, что написано Ш. в течение продолжительной его деятельности в "Русском Слове" и "Деле".

Перечитывая статьи Ш., современный читатель находит много слишком известного и не требующего доказательств; но не следует забывать, что только благодаря деятельности Ш. и его современников эти "бессмертные идеи" вошли в общественное сознание. Ш. уступал в даровании таким блестящим представителям его эпохи, как Писарев, но, обладая серьезным образованием, очень хорошо исполнял то дело, которое выпало на его долю и к которому можно применить широкий термин "распространение знания". Ш. писал по самым разнообразным вопросам: его статьи в собрании его сочинений распределяются на исторические, общественно-педагогические, социально-экономические и критические. Эти рубрики все-таки еще не выражают всего разнообразия тем Ш. Он писал только тогда, когда чувствовал, что статья его нужна. Он написал популярный очерк по русской истории до Петра Великого, потому что встретил одного капитан-лейтенанта, который не знал, кто такой Степан Разин. Он напечатал статью "Женское безделье", потому что увидел, что русской женщине неизвестны самые простые экономические понятия, с которыми нельзя познакомиться из романов и повестей - единственного чтения женщин. Характерной особенностью Ш., как публициста шестидесятых годов, является вера в силу знания: нужно только понять, узнать причины явления - дальше процесс претворения знания в дело пойдет сам собой. Эта вера в активную силу знания напоминает воззрения Сократа (см. "Убыточность незнания"). Представления о силе знания создают некоторую неясность в мнениях Ш. о сущности исторического процесса: с одной стороны, он только в социально-экономических условиях усматривает источник политической и юридической власти, с другой - видит основу всей цивилизации в улучшении человеческих способностей. Отводя огромное значение экономическим отношениям, Ш. все-таки утверждал, что единственный элемент прогресса есть свободная личность, развившаяся в свободном общежитии. Впрочем, Ш. не был теоретиком; другие его современники взяли на себя теоретическое оправдание основных идей движения 1860-х гг. Довольно распространено мнение, что Ш., "не внося в работу 60-х годов каких-нибудь своих резких индивидуальных черт, впитал в себя весь дух своего времени" (слова А. М. Скабичевского). В 1903 г. в "Русской Мысли" (июнь) появился весьма интересный для характеристики Ш. последний из "Очерков русской жизни", вызванный упомянутой формулой и посвященный самоопределению. Ш. находит, что подобная характеристика его личности может вызвать недоразумения, и указывает, что именно совокупность особенностей, присущих деятелю 60-х годов, и составляет его резкую индивидуальность. Оставаясь верным хранителем традиций своего времени, Ш. в последние годы жизни по общественно-практическому содержанию и направлению своей мысли явился как бы провозвестником общественного течения девяностых годов. Его роднит с этим течением сочетание широкого общественного идеализма с трезвым практическим пониманием деятельности (см. "Мир Божий", 1901, 6).

Биографические сведения о Ш.: "Воспоминания Ш."; "Литературные воспоминания Михайловского" (СПб., 1900, т. I); Л. В. Шелгунова, "Из далекого прошлого. Переписка Н. В. Шелгунова с женой" (СПб., 1901), "Из дневника Ш." ("Мир Божий", 1898, кн. II, 12); "Из записок Ш." ("Новое Слово", 1895-96, №1); некролог Ш. в "Северном Вестнике" (1891, май, стр. 210-215). Статьи о Ш.: "Моралисты новой школы" ("Русский Вестник", 1870, июль); В. Яковенко, "Публицист трех десятилетий" ("Книжная Неделя", 1891,№ 3), А. В-н, "Писатель 60-х годов" ("Вестник Европы", 1891, №5); M. Протопопов, "Н. В. Шелгунов" ("Русская Мысль", 1891, № 7); Н. К. Михайловский, "Статьи, приложенные к собранию сочинений Ш."; П. Б. Струве, "На разные темы" (СПб., 1902).

П. Щеголев.

{Брокгауз}

Шелгунов, Николай Васильевич

Выдающийся русский публицист (1824-1891), один из представителей радикально-прогрессивного движения 60-х годов, приобретший особенное влияние на молодежь в конце 70-х и начале 80-х годов, когда он был близким сотрудником "Дела", и позднее в 1885 г., когда он в "Русской Мысли" вел "Очерки русской жизни". Ш. нередко касался и еврейского вопроса. Специально этому вопросу посвящено его "внутреннее обозрение" в журнале "Дело" (1881, № 6; перепечатано в собрании сочинений); он обстоятельно выясняет печальное недоразумение, в результате которого явились погромы 1881 г., состоящее в том, что народ и в частности рабочие, громившие евреев, страдая от экономической эксплуатации, ошибочно отожествляли эксплуатацию с еврейством. Ш. приходит к такому выводу: "Для еврейского вопроса не существует другого разрешения, кроме того, которое существует для всех вообще вопросов, если они разрешаются не зажимом. Свобода совести, свобода мысли, свободное развитие производительных сил и вообще свободное развитие личности - вот единственное разрешение для всех вопросов, одинаковое как для вопроса еврейского, так и для русских вопросов". Касается евр. вопроса Ш. также во внутренних обозрениях "Дела" за 1882 г. (№№ 7, 8, 12). Специально или главным образом тому же вопросу посвящен один из "Очерков русской жизни", в "Русской Мысли" (1889, № 10; перепечатан в "Очерках Русской Жизни", СПб., 1905, глава 42), написанный по поводу книги М. Г. Моргулиса "Вопросы еврейской жизни". Ш. с грустью и недоумением останавливается перед новым расцветом антисемитизма. Ш. приводит ряд фактов, доказывающих, что в 60-х годах даже представители правительства серьезно склонялись если не к признанию еврейской равноправности, то, во всяком случае, к снятию черты оседлости и другим прогрессивным мерам, и спрашивает: "Что же такое случилось? Или евреи в эти 25 лет дали какой-нибудь особенный повод, что против них потребовалось снова воздвигать костры? Что-то действительно случилось, но только не с евреями. Евреи в это время не только не подали ни малейшего повода к нетерпимости - напротив, они делали самые энергические нравственные и умственные усилия, чтобы вывести еврейство на новый путь". Так как экономический строй обществ и государств изменяется только веками, а предрассудки тысячелетиями, "то быстрых перемен в положении евреев ждать нельзя", - таков печальный вывод Шелгунова.

В. Водовозов.

{Евр. энц.}

Шелгунов, Николай Васильевич

(1824-1891) - крупнейший публицист и общественный деятель. Сын бедного чиновника. В 1841 окончил Лесной ин-т, где познакомился с передовыми идеями того времени. Позднее - работа в Лесном департаменте с частыми поездками в деревню, а также пребывание среди либерально настроенной интеллигенции (в Самаре) развили в Шелгунове резко критическое отношение к российской действительности. В 1851 Ш. возвратился в Петербург, сблизился с Чернышевским и особенно с М. И. Михайловым. Как крупный лесовод Ш. вскоре уехал за границу для подготовки к профессорской деятельности. Во время поездки Ш. изучил сочинения Герцена, познакомился с некоторыми европейскими революционными деятелями и окончательно определился как один из видных участников революционно-демократического движения 60-х гг. Во время второй поездки за границу (1858-59) Ш. познакомился с Герценом, который отпечатал написанную Ш. и М. И. Михайловым известную прокламацию "К молодому поколению". Ш. написал также прокламацию "К солдатам", которую отпечатал вручную и широко распространил по всей России. В 1861 он поместил в "Современнике" переложение известной книги Энгельса под заглавием "Рабочий пролетариат в Англии и Франции", впервые поставив в России т. н. "рабочий вопрос". В 1862 Ш. навсегда бросил работу по лесному делу и целиком ушел в публицистику. В этом же году он уехал в Нерчинск к сосланному Михайлову, где был арестован и отправлен в Петропавловскую крепость; в конце 1864 был выпущен и выслан в Вологодскую губ. Все это время Ш. много писал, для "Русского слова", а затем "Дела", став во главе этого журнала в 1877, по возвращении в Петербург. В 1883 Ш. вторично был заключен в Петропавловскую крепость и выслан. С 1885 сотрудничал в "Русской мысли", где помещал имевшие исключительный успех "Очерки русской жизни".

Оформившийся как публицист под сильным влиянием революционной крестьянской демократии 60-х гг., в частности Чернышевского, Шелгунов однако не усвоил полностью взглядов своего великого учителя и многое из его идеологического наследства переработал впоследствии в духе либерализма. В мировоззрении Ш. оставил значительный след и Д. Писарев. В суждениях Ш. проглядывает также и смутное отражение теории Маркса - Энгельса, выразившееся в крайне непоследовательных попытках социологически объяснить явления общественной жизни (статья "Социально-экономический фатализм"), а также в интересе к рабочему классу. Все эти элементы мировоззрения Ш. не были органически переработаны им в единое целое - Ш. остался эклектиком. Стремление к социологическим объяснениям переплеталось у него с резко выраженным историческим идеализмом, со взглядом на социализм как на прирожденное свойство человека. Взгляд на общину как основу социализма сочетался с признанием неизбежности капиталистического развития России и т. д. Мировоззрение Ш. явилось отражением тех противоречий, которые пережила революционная демократия 60-х и 70-х годов со своей установкой на революционное крестьянство в связи с развитием промышленного капитализма, проникновением его в деревню и разложением общины.

Литературно-критическая деятельность Ш. носит ярко публицистический характер, что было обусловлено невозможностью высказываться прямо по общественным вопросам. Шелгунов. против эстетической критики выставлял реальную критику ("реальная критика хочет жизни и связи с нею"). Рассматривая писателя как "представителя известного класса", Шелгунов расценивал его в зависимости от его политических и идеологических взглядов. Он требовал от писателя знания жизни, но ошибочно утверждал, что в искусстве дается неискаженное адекватное отражение жизни, иногда даже независимо от идеологических установок художника. Писатель должен быть искренен и стоять на уровне современных знаний, потому что "только искренний писатель может руководить общественным мнением и быть влиятельным пропагандистом и трибуном". Художественную литературу Ш. рассматривал как "эпизоды из истории интеллектуального развития общества", как борьбу идей и стремлений. Понимал Ш. и значение формы художественного произведения, но на ней обычно не останавливался.

Педагогические идеи Шелгунова высказаны им в ряде "Писем о воспитании", в которых ясно, видно влияние Чернышевского, Добролюбова, Писарева и народников (особенно Лаврова). Целью воспитания Ш. считает формирование сильного, цельного характера, что достигается "гармоническим развитием ума и чувства в суровой неподатливой среде". Особенное

значение имеет развитие правильного суждения (влияние рационалистической педагогики).

В условиях того времени деятельность Ш. безусловно прогрессивное явление, а некоторые периоды ее определенно революционны. Поскольку Ш. остро ставил вопрос о капиталистическом развитии России и выдвигал рабочий вопрос, легальные марксисты считали его одним из своих предшественников. Рабочие в преподнесенном ему адресе говорили, что он "указал им путь борьбы". Похороны Ш. превратились в грандиозную антиправительственную демонстрацию рабочих и интеллигенции.

Лермонтовская энциклопедия

Русский революционер демократ, публицист и литературный критик. Из дворян. В 1841 окончил Лесной институт, служил в лесном департаменте Министерства государственных имуществ. В конце 1850 х … Большая советская энциклопедия

Шелгунов (Николай Васильевич, 1824 1891) известный писатель. Прадед и дед были моряками, отец служил по гражданскому ведомству. Ш. вырос в Николаевскую эпоху и лично ознакомился со всеми особенностями ее режима. Отец его умер, когда ему было 3… … Биографический словарь

- (1824 91) российский революционный демократ, публицист, литературный критик. Участник революционного движения 60 х гг., автор нескольких прокламаций; с 1866 один из ведущих сотрудников, в 1880 84 фактически редактор журнала Дело. Автор… … Большой Энциклопедический словарь

- (1824 1891), революционер демократ, публицист, общественный деятель. Родился в Петербурге. Окончил Лесной институт (1841), служил в Лесном департаменте Министерства государственных имуществ, автор трудов по лесоводству, с конца 50 х гг.… … Санкт-Петербург (энциклопедия)

- (1824 1891), публицист, литературный критик, революционный демократ. Участник российского революционного движения 1860 х гг., автор нескольких прокламаций; с 1866 один из ведущих сотрудников, в 1880 84 фактический редактор журнала «Дело». Автор… … Энциклопедический словарь

Эта статья или раздел нуждается в переработке. Пожалуйста, улучшите статью в соответствии с правилами написания статей … Википедия

ШЕЛГУНОВ Николай Васильевич - (22.11(4.12). 1824, Петербург 12(24).04.1891, Петербург) публицист, литературный критик, последователь Чернышевского. Учился в Александровском кадетском корпусе, окончил Лесной ин т, работал в Лесном департаменте, в 1862 г. ушел в отставку. Во … Русская Философия. Энциклопедия

Николай Васильевич Шелгунов (1824 1891) русский писатель. Прадед и дед его были моряками, отец служил по гражданскому ведомству. Шелгунов вырос в Николаевскую эпоху и лично ознакомился со всеми особенностями ее режима. Отец Шелгунова умер, когда… … Википедия

Шелгунов, Николай Васильевич - (1824 1891) общественный деятель, публицист, философ, педагог, основоположник русской науки о лесе. Революционный демократ 60 х годов 19 века. На его мировоззрение большое влияние оказали взгляды В.Г. Белинского и А.И Герцена. Был… … Педагогический терминологический словарь